Великой Победе 65. Боевые страницы… Из воспоминаний ветерана Великой Отечественной войны, кавалериста Олега Кирилловича Булатова.

«Эшелон уже пятые сутки шёл на юг. Позади остались Москва, Владимир, Киев. Шли почти без остановки. 14 января 1945 года наш эшелон с двумя маршевыми эскадронами пересёк государственную границу СССР и прибыл на румынскую станцию Яссы».

А до этого были голодные скитания уральского подростка из ФЗО, работа на эвакуированном из Тулы оружейном заводе, неподалёку от Златоуста, побег вместе с пацанами с завода. Разбирательство в прокуратуре и обещание вернуться на место распределения. Потом остановка в Челябинске, где после долгих хождений по отделам кадров, наконец, удалось устроиться на Сварочный завод учеником газосварщика.

«Эшелон подошёл к городу Арад, на границе с Венгрией. Станцию недавно бомбили немцы, и пути неполностью были восстановлены. Пожары в основном были потушены. В Араде эшелон простоял двое суток. В основном, из-за того, что ждали восстановления путей. Впереди, там, далеко на западе, всё грохотало и грохотало. А ещё через сутки эшелон остановился посреди поля. Труба проиграла сбор командиров. Офицеры собрались в вагоне начальника эшелона.

– Наш путь по железной дороге закончился. Сейчас будем разгружаться и пешим порядком до места назначения. Пройти надо будет около двадцати километров. Думаю, что к ночи будем на месте. Сейчас по местам и готовиться к выгрузке. Сигнал для выгрузки – труба играет сигнал «Седлай!».

В заводском общежитии Олег встретился с хорошим человеком, ставшим ему как бы старшим братом, Михаилом Панкратовым, который, увидев, что паренька покачивает от голода, помог ему устроиться в Аэроклуб. После чего рабочий день Олегу был сокращён до восьми часов, вместо одиннадцати, сам написал за него заявление и сходил к директору завода за разрешительной резолюцией, где даже устроил ходатайство от администрации о приёме Олега Булатова на учёбу. В Аэроклубе, кроме учёбы в тёплых помещениях давали курсантам сладкий чай с галетами или печеньем. Но занятия здесь пришлось оставить: из-за постоянного недоедания, нервных встрясок и холодных помещений, где приходилось ночевать, парнишка заболел «куриной слепотой». Михаил Панкратов выпросился с «брони» в действующую армию. И Олег вновь почувствовал себя одиноким…

– «Меня и ещё двух офицеров направили в 8-юКраснознамённую, Дальневосточную, Гусарскую кавалерийскую дивизию. По прибытии туда я получил назначение в 49-ый, ордена Богдана Хмельницкого кавалерийский полк, а там, в 3-ий эскадрон.

– Товарищ гвардии старший лейтенант! Младший лейтенант Булатов прибыл в ваше распоряжение!»

В декабре 1942 года, когда будущий авиадесантник Олег Булатов, уже готовился к практическим занятиям по прыжкам с парашютом, вышел приказ об отчислении из Аэроклуба и призыве в армию всех слушателей курсов 1924 – 1925 годов рождения. Уже через два дня Булатов получил повестку, где предлагалось явиться в Кировский райвоенкомат города Челябинска. А там, восхищённые буркой, кубанкой, башлыком, хромовыми сапогами и маузером в деревянной кобуре с саблей да ещё звенящими шпорами лейтенанта Толчёнова, несколько ребят записались на учёбу в Краснознамённое кавалерийское училище имени Первой конной армии, расквартированное в городе Шадринске.

«Полк дислоцировался в небольшой мадьярской деревушке. Домики внешне напоминали украинские хаты.

– Булатов! Ты ли это!?

– Шамсиев?!

– Я! Смотри-ка, не забыли ещё друг друга.

– Здравствуй!

– Здравствуй!

Я с Шамсиевым был в одном взводе, когда учились в ТККУ в Шадринске. Потом меня перевели в город Тамбов, а Шамсиев остался. И вот через полтора года встретились.

–Знакомьтесь, товарищи. Это младший лейтенант Олег Булатов. Прибыл к нам в эскадрон командовать взводом ПТР.

Офицеры, а их, кроме командира Юркова и Шамсиева, было ещё четверо, поздоровались со мной за руку, каждый назвал себя.

Мой же полный титул звучал тогда так: Командир взвода ПТР, 3-го эскадрона, 49-го ордена Богдана Хмельницкого кавалерийского полка, 8-ой Краснознамённой, Дальневосточной, Гусарской кавалерийской дивизии, 1-ой гвардейской конно-механизированной группы генерала Плиева И.А., 2-го Украинского фронта, младший лейтенант Булатов».

Прибывших в училище парнишек поразила невиданная ими чистота и порядок. В первую очередь внимание привлекли расставленные вдоль стен пирамиды с оружием: кавалерийские карабины чередовались с шашками, а на полу между пирамид сияли смазкой станковые и ручные пулемёты, миномёты. Всего этого никто из прибывших новичков не видел, и всё хотелось потрогать и рассмотреть – мальчишкам всего-то было по семнадцать лет. Но дневальный отгонял слишком настойчивых: «А ну, салаги, отойди, не трогай, нельзя. Выдадут и вам. Ещё и надоест потом. Смотреть, если уж так охота – смотри, а руками не лапай. Кому сказал!»

И первый наряд по мытью казармы, как первому по списку, в первую же ночь, и это вместо сладкого сна, впервые за последние полтора года, на чистой постели. А позже каждодневные изматывающие занятия сменялись только местом проведения: в классах, на улице, в поле, на конюшне. Изучали курсанты тактику, топографию, занимались огневой, строевой и конной подготовкой…

15 февраля 1943 года курсант Олег Булатов в рядах своих товарищей принял присягу:

– Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Красной Армии… – понеслись над плацем хором повторяемые слова, за которыми стояли не мирные дни, наполненные обыкновенной счастливой молодой жизнью, а главная для мальчишек – курсантов перспектива – в любой момент по приказу оказаться на полях сражений Великой Отечественной войны, где уже в бою от выучки и судьбы зависела жизнь каждого из них.

29 января 1945 года группа генерала И.А. Плиева сосредоточилась в центре географического треугольника: Хотван – Будапешт – Балашшадьярмат. Штаб группы находился в Алшо – Бодонь.

– «Нас собрал командир полка. Он только что из дивизии. Юрков обратился к нам:

– Наш 49-ый и 28-ой полки, усиленные танками через два дня войдут в прорыв на две недели. Так что давайте готовиться. Проверить и тщательно подготовить и подогнать снаряжение. Проверить ковку лошадей, осмотреть смазать брички. Проинструктировать солдат. Наша задача будет в следующем. Вот смотрите карту. Мы находимся сейчас вот здесь, – командир полка концом карандаша упёрся в точку на карте, а наша задача к полудню третьего дня быть вот здесь. Юрков, не отрывая карандаша от карты, пальцем другой руки показал место далеко за линией фронта.– До этого места – сто пять километров. Мы подходим к самой передовой, до неё сейчас около пяти километров, и ждём сигнала для броска. При сигнале – две зелёные ракеты – сразу же аллюр «три креста», и через три часа скачки мы – вот здесь, а к полудню радируем о занятии вот этого населённого пункта. – Всё это командир демонстрировал на карте.

– Задача ясна?

– Ясно.

– Понятно.

– Тогда по местам и тщательно готовиться. Скачка, как всегда, будет долгая. Так что смотрите, чтобы солдаты потом были способны в седле держаться и на своих ногах ходить, чтобы лошади подковы не растеряли и чтобы от бричек колёса не отлетели.

– У меня во взводе к этому времени уже было 18 человек, полностью не успели укомплектовать. В первую очередь укомплектовывали сабельные взводы. И вот перед нами тот населённый пункт – село, которое предстоит занять… Ждём результатов разведки. И вот в небе красная ракета – сигнал начала атаки. Тут же сразу взревели двигатели танков и на предельной скорости понеслись к селу. За танками галопом, развёрнутым строем конники… Гром от взрывов гранат, выстрелы танковых пушек, стрельба из другого оружия, и громовое «Ура!!!». Я в числе других влетел в село верхом на коне, крича «Ура!» и размахивая шашкой… Действительно, этот бой был для меня крещением.

Что я чувствовал тогда? Сидя верхом на коне в ожидании сигнала атаки, я как-то нервно вздрагивал, меня била какая-то внутренняя дрожь. Это, видимо, от напряжения и волнения перед предстоящей атакой. Когда же пошёл в атаку вместе со всеми, то дрожь сама по себе прошла, но как-то непроизвольно получалось, что при близких взрывах я втягивал голову в плечи и ниже пригибался к гриве своего коня. И действительно, и испугаться не успел, как всё закончилось».

Уже в следующем бою при взятии небольшого венгерского городка были убиты приятель Булатова младший лейтенант Шамсиев и более десятка солдат, а пулемётчика, ставшего причиной всего этого, с чердака дома, возвышавшегося над речушкой, с расстояния в 500 метров сняли залпом из бронебойных ружей именно Булатов со своими эскадронцами.

Лейтенант Булатов принял командование над эскадроном погибшего товарища.

27 марта 1945 года в бою на окраине заштатного Южночешского городка, за рекой Грон, в пешем строю Булатов был ранен осколком мины, попавшим в карманные часы, что и помогло сохранить ногу. Он ещё продолжал участвовать в бою, в котором был убит его коновод, а он во второй раз ранен сразу в обе ноги и выбрел из боя с помощью тоже раненного сержанта Мельникова по полю, усеянному телами убитых и раненых солдат и лошадей.

– «Госпиталь, в который я попал, находился в венгерском городке Мишкольц. Здесь я пролежал с 3 апреля до конца октября 1945 года… Но в свою часть мне так и не пришлось вернуться. Пока я лежал в госпитале, конников – гвардейцев генерала Плиева перебросили на восток – бить японцев и связь у меня сама собой прервалась.

И свой орден я получил только 26 лет спустя –17августа 1971года.

После выписки О.К. Булатов был направлен в 30-й Отдельный полк резерва офицерского состава, располагавшийся в австрийском городе Эйзенштадт. Молодой офицер всё ждал вербовщиков из какого-нибудь кавалерийского соединения. Но так никто и не появился.

– В 30-ом ОПРОСе я пробыл до 5 декабря 1945 года, и был уволен из рядов Красной Армии в запас. (Приказ ЦГВ № 01216 от 23.11.45г.) В конце декабря 1945 года за несколько дней до Нового 1946 года я приехал в свой родной Куртамыш».

Так в родном доме и закончились дни войны для полуголодного мальчишки из ремесленного училища, ставшего боевым кавалерийским офицером.